Немецкая овчарка — больше чем просто собака

Когда Господь создал немца, он дал ему в товарищи немецкую овчарку. Это шутка, но даже меня, например, никто не сможет убедить, что эта порода ведет родословную из Шотландии или Ирландии, потому что если немецкие овчарки и не были немецкими по происхождению, они стали таковыми по собственной воле. Ни один поворот современной истории Германии невозможен без овчарки, уверенно стоящей на своем посту.

Когда Адольф Гитлер настолько разочаровался в Германии, что застрелился, он не только оставил без фюрера свой народ — он оставил без хозяина национальную собаку. А когда пала Берлинская стена и Эрих Хонеккер убежал в Советский Союз, он покинул не только 17 миллионов немцев, но и тысячи овчарок. Поэтому магазин для собак в Германии, как и в России пользуется постоянным вниманием со стороны покупателей.

Конечно, в последнем случае гораздо разумнее предположить, что у Хонеккера не было личных отношений со множеством четвероногих подданных — в конце концов, они охраняли не его дом в Вандлице, но все Восточногерманское государство. Однако именно эти, столь тесными узами связанные с германцами, животные первыми почувствовали исторические раны, нанесенные осколками стены. 9 ноября 1989 года они за одну ночь стали безработными и бездомными, ибо лишились своих пограничных будок.

Пока стена не пала, истинная их роль в истории не была видна. Говорят, восточные немцы держали на границе более 5 тысяч псов — около 2500 сторожевых и 2700 так называемых «собак сопровождения». Не все они были овчарками, потому что в рабочем государстве, где царило равноправие, эти аристократы вынуждены были делить кров и пишу со всякими там ротвейлерами, шнауцерами и просто дворнягами.

Проживающие по обе стороны стены немцы были глубоко взволнованы известием, что 9 ноября тысячи немецких овчарок лишились хозяев. Немцы боялись худшего. Массовое воображение рисовало образы отчаявшихся, оголодавших псов, сбившихся в стаи вдоль прежней границы и в тоске воющих на последнего своего хозяина — Луну. Публика даже предполагала, что дикие и опасные стаи ринутся на ставшие вдруг доступными улицы Западного Берлина.

Но ничего подобного не произошло. Сразу же после падения стены западногерманское Общество по предотвращению жестокого обращения с животными начало переговоры с восточногерманским Министерством обороны. После множества заседаний, в течение которых стороны проявили себя как хитрые и изворотливые политики. Общество объявило, что 2500 служивых песиков найдут приют в Западной Германии. Сотни добросердечных одиночек вкупе с дюжинами многодетных семей выразили желание их принять. Но вскоре тень омрачила этот светлый миг согласия Востока и Запада: собаки стали поводом для типично немецкой дискуссии.

Новости о предстоящей сделке породили возражения западногерманской Ассоциации немецких овчарок — руководители Ассоциации обвиняли руководителей Общества по предотвращению жестокого обращения с животными в безграмотности и безответственности. Ассоциация утверждала, что пограничные собаки «чересчур опасны» для неопытных любителей — их ведь держали «без социального контакта с людьми», в таком возрасте они будут «с трудом интегрироваться в семьи», они «вряд ли способны к переподготовке и включению в нормальную жизнь». Более того, эти собачки подверглись такому «пропагандистскому промыванию мозгов», что лучше бы им оставаться «там».

Средства массовой информации Западной Германии немедленно впали в большую ажитацию. Статьи на первых полосах газет кричали о «собаках-людоедах и убийцах»; о них говорилось как о совершенно асоциальных и психически нестабильных существах — только подумать, некоторым из них даже специально заостряли клыки! А около тысячи собак настолько опасны, что их следует сразу же усыпить. И вообще выросшие при сталинизме псы находились под «слишком большим влиянием обстановки», чтобы превратиться в мирное домашнее животное.